Невыносимая громкость бытия.

Вот как преступник объясняет свое поведение врачу:

- От приятелей беспрерывно звонки, звонки… я совсем не имел собственного времени. Если не телефон, то телевизор, радио, проигрыватель… музыка … в каждом ресторане. Музыка и реклама в автобусах, которыми я ездил на работу. А если не музыка, то селектор в офисе. И самое страшное — наручный радиотелефон, по которому каждые пять минут звонили друзья или жена. Почему средний человек так любит все эти приборы? Потому что каждый верит, будто сам распоряжается своим временем. Вот, мол, если на руке у меня телефон, то почему не звякнуть другу Джо, а? «Алло, алло!..» Я люблю своих друзей, свою жену, люблю детей, но когда в один прекрасный момент жена звонит, только чтобы спросить: «Любимый, а ты сейчас где?»; друг звонит и начинает: «Сейчас я расскажу тебе такой анекдот, что умрешь со смеху. Как-то один тип…»; кто-то незнакомый звонит и орет; «Файн-Факс проводит опрос! Какую резинку жуете вы в данный момент?» — то тут уже не до любви!

Если заменить наручный радиотелефон – привычным нам сотовым (по сути, это одно и то же), то картинка, в общем-то, из наших дней. Мы настолько привыкли к этому, что мало кто задумывается о том, какая лавина ненужного шума на нас обваливается ежедневно. Тишина, особенно в большом городе, - это огромная роскошь. Реклама в метро – о да. Постоянно включенное радио в магазинах и парикмахерских – само собой. Даже встречаясь со старыми друзьями, мы сидим в кафе, где нам приходится перекрикивать орущие динамики.

Для себя я уже довольно давно разделила таксистов на молчаливых и говорливых. И предпочитаю вторых – знаете, почему? Потому что молчаливый таксист обязательно включит радио. Так уж лучше я поговорю с говорливым. Мне куда интереснее услышать рассуждения человека о его жизни, нежели морщиться от блатного шансона или сальных шуточек радиоведущих.

Многие удивляются, как это я живу без телевизора. Отвечаю: без телевизора я живу хорошо. Количество каналов, которые я изредка смотрю, можно пересчитать по пальцам одной руки: «Культура», «Звезда», Mezzo, National Geographic. Они вполне доступны в Интернете, а даже если я что-то пропущу, то сей факт не несет в себе смертельной опасности. Вообще, по поводу телевизора в доме сломано уже столько копий, что я не прибавлю ничего нового к этой уже традиционной дискуссии, но лишь одно скажу от себя. Нежелание держать в доме телевизор – это не «стремление к отшельничеству» (был и такой аргумент от защитников телевизора), это всего лишь желание самому выбирать себе, что смотреть и когда смотреть. Это желание выбирать пищу по своему разумению, а не молотить подряд весь тот эрзац, который выбрасывается потребителю в товарных количествах.

Это не снобизм, а всего лишь холодное наблюдение. Реклама, телевидение, бульварные газеты зомбируют, вбивают в мозги мусор. Закачай новый рингтон! Будь в курсе событий! Читай самые свежие сплетни! На вопрос в упор: «Зачем? Зачем мне новый рингтон или свежие сплетни?», - ответ чаще всего будет расплывчатым: «Ну как… чтобы быть в курсе… все так сейчас делают…».

В упомянутом мною рассказе Брэдбери убийца телефонов рассказывает психиатру:

- Почему бы мне не начать, подумал я, личную революцию, поставив целью спасение человека от различных удобств? Удобно для кого? Прежде всего для твоих приятелей. «Привет, Эл. Решил позвонить тебе из раздевалки, тут, в Зеленых Горах. Ну и поиграл я тут! Чудесный выдался денечек. Только что глотнул виски. Думаю, тебе интересно об этом узнать, Эл!» Удобно для моего офиса, так как даже если я выезжаю за город в своем радиофицированном автомобиле, со мной тут же можно войти в контакт! Войти в контакт! Что за похабное выражение! Войти в контакт, черт возьми! Схватить меня! Терзать, глушить радиомодулированными голосами. Ты не можешь выйти из авто, не предупредив: «Остановился около заправочной станции, чтобы зайти в уборную».

Вам это ничего не напоминает из нашей, современной и повседневной жизни? Великие изобретения связи – сотовый телефон, Скайп, ICQ, разнообразные месседжеры, которые незаменимы в работе и очень облегчают трудовые процессы, превратились в игрушку для заполнения пустого времени. «Алло, ты где? Привет, анекдот новый знаешь? Лови прикольную картинку!».

Но самое интересное, что люди, постоянно глушащие себя искусственно, будут яростно бороться против звона колоколов воскресным утром или детского смеха на игровой площадке. Однако это  отдельная тема.

Возникает вопрос: а почему многие люди так боятся тишины? Почему им не хочется услышать те звуки, которые на Западе специально записывают на CD «для богатых неврастеников», как выразился мой знакомый врач-психиатр: шелест ветра в кронах деревьев, птичий гам, мартовскую капель? Ведь полная тишина в природе невозможна, если вам только не поместили в сурдобарокамеру. Почему люди так не хотят услышать природу и так боятся услышать самих себя? Как можно по-настоящему прислушаться к себе, побыть со своими чувствами и мыслями, если тебе в ухо вопит радиореклама?

Убийца в рассказе Брэдбери так рассказывает врачу о своих ощущениях:

- Потом настала тишина. Господи, это было чудесно. Ведь радио квохтало целый день… Я будто плыл на волнах тишины. Или лежал на чем-то очень мягком. Тишина. Целый час тишины. Я просто сидел себе в машине и улыбался. Я опьянел от воли!

Вот, вот оно, ключевое слово. Воля. Покой и воля. Воля выбирать себе тишину. Воля быть самим собой.

И тогда, научившись оставаться в тишине, слушать ее и слушать самих себя, мы, возможно, сумеем услышать не только свои слова, обращенные в молитве к Богу – но услышать и его ответ нам. «Пока для поддержания контакта требуется поток слов, движений, пока, чтобы не потерять друг друга из вида, требуются словесные выражения, мы можем с грустной уверенностью сказать, что наши отношения еще не достигли искомой близости и глубины. Нам всем знаком опыт безмолвия, которое сходит на нас, окутывает и соединяет с тем, с кем мы находимся в данный момент. Молчание, которое пронизывает душу до глубин, открывает в душе еще неведомые глубины. Молчание требовательное, бездонное, внутреннее, которое приводит нас к встрече с Богом и, в Нем, с нашим ближним», - митрополит Сурожский Антоний (по книге: Антоний, митр. Сурожский. Школа молитвы. Клин, 2011).

Ведь в наивысшей точке нашей духовной жизни, после Причастия, мы больше молчим. Не только потому, что лишние разговоры в такой день не одобряются, а потому что у нас просто нет потребности в пустой трескотне. Потому что в этот день мы с Богом, и нам никогда не будет одиноко, и не будет никакой потребности во внешних раздражителях и не будет потребности в бегстве от себя.

«Порой оно <безмолвие> сходит на нас, как чудо, как дар Божий; чаще же нам приходится учиться этому внутреннему безмолвию. Один из его видов – вера; устойчивость, надежда, которая избавляет нас от неуверенности, колебаний – тоже его аспект; оно же – тот внутренний покой, который греческие Отцы называют исихией. В созерцании главное – безмолвие, покрывающая все трепетная, чуткая тишина, которую нельзя определить ни как пассивность, ни как активность. Это спокойная бдительность». (митрополит Антоний, там же).

И пусть вокруг нас будет меньше пустого шума и больше тишины и молитвы. Это сделает нашу жизнь куда более осмысленной и достойной.

Елена Костандис