Инна Сапега. Рассказ сельского священника.

Я, брат, и не думал быть священником. В храм ходил часто, нравилось мне там. А тут на буднях отец дьякон выходит ко мне из алтаря и говорит: «Ты тут один у нас мужик в храме да бабушки…Помоги плат держать во время Причастия». Что делать – подержал плат-то. А оттуда и в алтарь забрали – где кадило подать, где свечу зажечь. 
У нас в храме хорошо было, как семья большая. Батя наш - добрый, но строгий – старой закалки человек. И все мы – алтарные – подстать воспитались. Не зря говорят, каков поп - таков и приход. Жили вместе душа в душу. 
Тут к нам владыка пожаловал. «Ты, Володимир, говорит, что в батраках все ходишь? Пора бы тебе и в дьячки»…Я жене своей в ноги – так, мол, и так, меня в дьякона забирают. Она лишь губу закусила, не сказала ничего, а ведь сама нецерковная была еще, от храма далекая. А как постом рукоположили меня, как увидела, она руку мою без кольца обручального – глаза опустила, слезы спрятала. Только приобнял я её, дьякониссу мою, она и успокоилась. Я скажу тебе, брат, матушка – половина батюшки, как она дома мир устроит, так и батя в храме мирный будет. Матушку беречь надо, лелеять. 
Сороковку я в соборе служил. Владыка меня уже оставлять собрался – голосище-то у меня подходящий, понравился ему. Да только я отказался – что мне, неучу, в соборе-то делать? В свой храм вернулся.
Девять лет я дьяконом служил – девять лет бед не знал. Дьякония, брат, благодатное дело. За то, что ты Богу служишь и священникам Его помогаешь, Господь сторицей воздает. Моя воля - так в дьяконах и ходил бы всегда, да только снова Владыка зовет меня: «Володимир, начинает мягко, в епархии храмов у нас множество. Нива созрела, а вот сеятелей нет…» Похолодели руки мои – да как Владыки отказать. Воля Божья. Стал я священником.
Я, брат, тебе скажу, ежели сподобишься сан принять – ищи себе учителя достойного, да с книгами церковными сверяйся. Как научишься – так всю жизнь служить и будешь. А тут же – не просто - перед Богом Самим отвечать! Сейчас время такое – всё сокращают, урезают. Помнится, у нас тоже уставщик надумал кафизмы сократить. Так его батя после службы подозвал и тихонечко так вопрошает: «Ты чего царя Давида не взлюбил? Он святой знаешь какой!» И стали читать, как раньше. Царя Давида уважать надо.
А ещё случай был – поставили меня первый раз на крещение. Один священник чередной объясняет мне – это можно убрать, то не читать... А я книгу открываю – да ничего пропустить нельзя, ни единого слова. Мне потом старица говорила – ежели какую молитву пропустишь – человек робкий будет. Ведь защита у него слабая – молитву-то ты не прочитал – лазейку дьяволу оставил. Каждая молитва в крещении – щит. Куда без щита на войну воина отправлять? На погибель что ли? Учись, брат, учись..
Это я сейчас уже священник десять лет…И то – все мне в новинку – каждый день что-то новое узнаю.
Искушений много было за время это, а чудес, чудес сколько – Господь посылает нам для укрепления. Немощные же мы совсем.
Когда я приехал на этот приход, брат, что здесь было! Вспомнить страшно. Купол снесен, колокольня развалена. Вхожу внутрь – а здесь трещины по всем стенах в палец толщиной. Как служить-то? А ведь осень на носу. Я помнится, в алтарь принес ботиночки новые – привычка у меня такая – обувь на службу переобувать. Принес и положил так спокойненько. А сам в город уехал по делам до выходных. Приезжаю – ливень как раз был – а в алтаре ботиночки мои плавают – вот воды сколько – по щиколотку почти. Все из трещин понатекло. А мне и новость, что, мол, владыка приезжает, служить у нас будет в воскресенье. Приуныл я – храм разваленный, в алтаре все мокрое, грязное. Помню, сняли мы с матушкой облачение напрестольное – думали хоть постираем перед службой архиерейской. Постирали, а оно – раз и село! Не натянуть его на престол-то совсем стало. Заплакал я. Завтра служба – а у нас все вверх дном. И какой же я священник!

Только такие мысли голову мои затемнили, как тетя Клава стучится – бабушка наша церковница. «Отец Володимир, благословите! Тут узелок подбросили давеча. Вас ждала – не смотрела, что там.» Узел мы с ней раскрываем, а там записка от матушки Гавриилы – старицы почившей уже, что здесь недалеко в монастырьке жила – я к ним частенько заезживал, как в алтаре прислуживать начал. Пишет она: «мы, батенька, тут вещи разбирали покойного старца Гедеона, да и решили тебе некоторые вещицы-то и отдать. Ты теперь иерей – они на приходе и пригодятся…» Смотрим мы, а в узелке-то епитрахиль, поручи, да напрестольное облачение…Мы облачение мерить сразу – а оно, как влитое, словно для нас и шитое. Вот, диво-дивное! Молились мы тогда, старцу Гедеону панихиду служили. А в день воскресный Владыка пожаловал. Понравилось ему у нас. Даже трещин и не приметил…А как стал я ему показывать, он лишь брови поднял и по-отечески так сказывал: «Ничего-ничего, батя, справитесь. Бог благословит!»

Вот Бог и благословляет. Восьмой годок здесь – уж и пол залатали и основные трещины убрали, печь наладили. Служим. А купол поставим еще, с Божьей помощью. Господь, Он ведь не оставляет. Только молиться надо да делать потихонечку. А вы будете в наших краях, заезжайте. А коли рукоположат к тому времени – мы с вами и сослужим вместе. Стены-то эти – святые. Храм-мученик.

С сайта https://omiliya.org