Юрий Нагибин. Зимний дуб (отрывки).

Едва они вступили в лес, как сразу очутились в мире спокойствия и особой тишины.

Кругом было бело, деревья все убраны снегом до самого малого сучка. Лишь в вышине чернели обдутые ветром верхушки берёз, и их тонкие веточки казались нарисованными тушью на синей глади неба.

Тропинка бежала вдоль ручья. Иногда деревья расступались, открывая солнечные весёлые полянки, перечёркнутые заячьим следом. Попадались и крупные следы какого-то большого зверя. Следы уходили в самую чащобу, в бурелом.

— Сохатый прошёл! — словно о добром знакомом сказал мальчик, увидев, что Анна Васильевна заинтересовалась следами.— Только вы не бойтесь,— добавил он, увидев, как учительница всматривалась в глубь леса,— лось — он смирный.

— А ты его видел? — спросила учительница.

— Самого?.. Живого?..— Савушкин вздохнул.— Нет, не видел,— с какой-то затаённой грустью сказал он.

Дорожка вновь сбежала к ручью. Местами ручей был застелен толстым снеговым одеялом, местами припорошён снегом, через который виднелся лёд, а порой среди снега и льда проглядывала тёмная живая вода.

— А почему он не замёрз? — спросила Анна Васильевна.

— В нём тёплые ключи бьют. Вон видите струйку?

Анна Васильевна, наклонившись над полыньёй, разглядывала тоненькую струйку, которая поднималась со дна и, не достигая поверхности ручья, лопалась мелкими пузырьками.

— Этих ключей страсть как много,— с увлечением сказал Савушкин, как будто все он их пересчитал.— Ручей под снегом живой…

Он разметал валенком снег, и показалась дегтярно-чёрная, но такая прозрачная вода.

Анна Васильевна сбросила в воду снег. Снег не растаял, а повис в воде студенистой массой. Это ей так понравилось, что она стала носком ботика сбрасывать в ручей снег, радуясь, как журчит, как живой, ручей и уносит комочки снега. За этим занятием она не заметила, как Савушкин ушёл вперёд и, усевшись на сук, нависший над ручьём, дожидается её.

— Смотри, какой лёд тонкий, даже течение видно!

— Нет, Анна Васильевна! Это не течение видно, а тень, это я сук раскачал, вот тень и ходит. А кажется, что это течение.

Анна Васильевна прикусила язык. Пожалуй, здесь, в лесу, ей лучше помалкивать. И они продолжали идти по чуть заметной тропинке. Тропинка обогнула куст боярышника, и лес сразу раздался в стороны: посреди поляны в белых, сверкающих одеждах стоял дуб, огромный и величественный, как собор. Казалось, деревья почтительно расступились, чтобы дать ему развернуться во всей силе. Его нижние ветви раскинулись над поляной. Снег набился в глубокие морщины коры, и толстый, в три обхвата ствол казался на солнце прошитым серебряными нитями. Листва, усохнув по осени, почти не облетела. Дуб до самой вершины был покрыт сухими коричневыми листьями, присыпанными снегом.

— Так вот он, зимний дуб! — вырвалось у Анны Васильевны.

Он весь блестел мириадами крошечных звёздочек, переливающихся, сверкающих в листьях, на стволе, и светился необыкновенным светом. Он казался ей в своём зимнем сне сказочным, живущим какой-то своей особенной, сказочной жизнью.

Нисколько не ведая, что творится в душе учительницы, Савушкин возился у подножия дуба, запросто обращаясь с ним, как со своим старым знакомцем.

— Анна Васильевна, поглядите!..

Он с усилием отвалил глыбу снега, облипшую снизу землёй с остатками прошлогодних трав. Там, в ямке, лежал шарик, обёрнутый паутинно-тонкими сопревшими листьями. Сквозь листья торчали острые иголки.

— Это ёж! — с удивлением воскликнула Анна Васильевна.

— Вон как укутался! — сказал Савушкин и заботливо прикрыл ежа старой листвой.

Затем он раскопал снег у другого корня. Открылся маленький гротик с бахромой сосулек на своде. В нём сидела коричневая лягушка, будто сделанная из картона; её натянутая по косточкам кожа казалась лакированной. Савушкин потрогал лягушку, та не шевельнулась.

— Притворяется,— засмеялся он,— будто мёртвая. А дай солнышку пригреть, и заскачет ой-ой как!

Савушкин продолжал водить Анну Васильевну по своему мирку. Подножие дуба приютило ещё многих постояльцев: жуков, ящериц, каких-то козявок. Одни хоронились под корнями, другие забились в трещины коры; отощавшие, словно пустые внутри, они в непробудном сне перемогали зиму. Сильное, переполненное жизнью дерево скопило вокруг себя столько живого тепла, что бедное зверьё и крошечные, невесомые насекомые не могли себе сыскать лучшего жилья на зиму.

…Отойдя недалеко, Анна Васильевна в последний раз оглянулась на дуб, бело-розовый в закатных лучах солнца, и увидела у подножия его небольшую тёмную фигурку: Савушкин не ушёл, он издали охранял свою учительницу. И всей теплотой сердца Анна Васильевна поняла, что самым удивительным в этом лесу был не зимний дуб, а маленький человек в разношенных валенках, чинёной небогатой одёжке, сын погибшего за Родину солдата и «душевой нянечки», чудесный и загадочный человек будущего.

Она помахала ему рукой и тихо двинулась по извилистой тропинке… Какие думы таились у неё и у мальчика, оставшегося около зимнего дуба, что чувствовал каждый из них?.. Да, многое можно открыть для себя на глухой тропинке…

https://stranakids.ru/rasskazy-rossiiskikh-pisatelei-o-zime/3/