Дмитрий Хорин. Благодарность.

В стародавние времена наша деревня за лесопильным заводом числилась, почитай половина мужиков на нем работала. Владел им богатейший на Архангельском Севере промышленник Михайло Поликарпович Семиразев.

Проживал он в двухэтажном каменном доме о семи комнатах с деревянным мезонином вместе с большим своим семейством: супругой, старшим сыном, невесткой, двумя дочками на выданье и младшеньким, пятилетним Ванюшей.

В те времена жил в деревне парнишка лет пятнадцати Авдейка – местный дурачок, или блаженный, «чудой», как у нас говорят. Никто не знал, откуда и когда появился он у нас. Просто был, и всё. Ночевал он на чердаке заброшенного дома, а днями бродил по деревне. Кто-то считал его сумасшедшим, кто-то – человеком Божиим, кто-то жалел и подкармливал, а кто-то и камнями потчевал. Ребятишки постарше часто обижали Авдейку, и он предпочитал играть с малышами, которые понимали его и принимали за ровню. При всех своих бедах Авдейка умел радоваться любой мелочи: тёплому дню, куску хлеба, ласковому слову… Всё бы хорошо, да невзлюбил его Михайло Поликарпович: пообещал блаженного из деревни выгнать. Так и говаривал: «Нет места ему здесь! От него пользы нет, только натура и сообщество портятся».

Бывало, едет Семиразев по деревне на своей двуколке, запряжённой лучшими в уезде лошадьми, что на выставке в Воронеже куплены, а навстречу Авдейка. Тут уж непонятно, что с лесопромышленником делается: покраснеет весь в гневе, прогоняет блаженного да всякими обидными бранными словами называет – то хлындой (что по-нашему значит бродяга), то шириханом (оборванцем), а то и похуже как. Иной раз не сдержится и кнутом стегать что есть сил начнёт, да всё по лицу норовит. Так бы и выжил Михайло Поликарпович Авдейку из деревни, да тут один случай…

А вышло вон оно как. Для перевозки брёвен на лесопильню через всю деревню проложили железную дорогу с узкой колеёй. Маленький паровоз легко и быстро толкал три-четыре платформы с лесом. Первые дни для жителей деревни это было чудом чудным, завораживающим не только ребятню, но и взрослых. Но через пару месяцев все привыкли и к железным путям, и к паровозу, и даже к свисту и облакам пара с дымом, которых пугались теперь разве что коровы да вороны.

Как-то в дообеденный час заигрался на путях любимый сын Михайло Поликарповича – младшенький Ванюша. Накануне папенька подарил сыну, в котором души не чаял, оловянных солдатиков. Тот так увлёкся баталией с подаренными, что едва не угодил под гружённый брёвнами состав: паровоз что есть сил начал тормозить – жуткий скрип и свист покатились над всей деревней, беда была неминуема. Вдруг откуда ни возьмись появился Авдейка, подхватил мальчонку за мгновенье до столкновения, оттащил от дороги и так же внезапно исчез.

В то время был Михайло Поликарпович на заводе. Он как узнал о происшествии с сыном, в котором всю радость жизни понимал, тут же кинулся в двуколку и что есть мочи помчался в деревню. Мчится промышленник, а про себя думает, как Авдейку наградить: «За ещё одного сына в дом приму, пусть нужды не знает, кормить стану, а то, что чудит, – так пущай чудит, переживём!»

Промчался ещё версты три – и уж другие думы в голову промышленнику лезут: «Нет, не дело в сыны его принимать, как есть засмеют… Да что и говорить: дурачок он – всё воспитание и весь порядок в семье разрушит. А одарю я его ста рублями! Да, сто рублёв, оно в самый раз будет! Вот истинно царская благодарность!»

У самого въезда в деревню новая мысль приходит Семиразеву: «А на что дураку сто рублёв-то?! Кабы он одёжу да пропитание себе купил – это одно. На это денег не жаль. А то раздаст кому ни попадя да на сладости растратит. Хотя б себе, а то всей деревенской малышне раздарит. Нет! Нельзя дураку сто рублёв давать. Не в коня корм. Нечего ево деньгами баловать – они, чай, не на деревах растут! Дам-ка я ему рубль! Оно в самый раз будет».

С такими мыслями въезжает промышленник в деревню, а навстречу ему, как ни в чём не бывало, идёт, как всегда радостный и улыбающийся, Авдейка. Притормозил Михайло Поликарпович подле него, призадумался на мгновение да как крикнет: «Пшёл вон, хлында! Встал на пути!» И помчался к своему дому.

Хоть, как и прежде, Семиразев терпеть не мог блаженного и от себя бранными словами всегда отгонял, только с той поры кнутом больше никогда его не бил и из деревни выгнать не грозился.

А говорят ещё: нет благодарности в людях!

Так вот… Врань не врань – все тут! Конец.

https://omiliya.org/content/blagodarnost-0