Петр Давыдов. Сын Савва, кот Кактус и Светка с соседней парты.

Наблюдения за «ребятами и зверятами» дают много поводов для добрых размышлений, а также для светлой тоски по не навсегда утраченным искреннему стремлению поддержать друг друга, радостному и доверительному разговору не только между собой, но и с Богом. И, конечно, желанию и умению не осуждать ближнего. «Ребята и зверята» часто помогают нам в этом, сами того не зная. Они и не заморачиваются никакой дидактикой, у них другие проблемы.

Кот Кактус стал релокантом, более того – перемещенной мордой: за свое недостойное поведение был изгнан на верхнюю кровать в детской спальне. Оценивающим взглядом смотрел на окружающий мир и взрослых, мешающих жить, и оценка вряд ли доходила до балла «удовлетворительно». Пришедший из школы Савва сидел на кухне, грыз яблоко и был романтически печален. Краем уха я услышал его вздохи: «М-да-а. Жизнь!» Нарушать его раздумья мне не хотелось: дозреет – сам расскажет, поэтому решил вслушаться повнимательней. А вслушиваться имело смысл, потому что сын решил поделиться своими взглядами на жизнь с лишившимся Масленицы Кактусом. Монологом Савва, как и все дети в таких случаях, свой разговор с котом не считал – какой может быть монолог, если в беседе участвуют два лица? По крайней мере, одно лицо и одна бесстыжая морда. Разговор был примерно такой:

– Я, дорогой Кактус, похоже, влюбился. Нет – полюбил. Светка с соседней парты – она, знаешь, така-ая – ого-го! И есть теперь ничего не могу: любовь потому что. (Раздался хруст яблока). И, наверное, не буду. Любовь, Кактус, штука серьезная. Вот ты там сидишь, зыришь – глаза пузыришь, а мог бы и улыбнуться. Между прочим, дед говорит: «У сердитого губы толще, а брюхо тоньше». Ты себя видел в зеркале? Будешь дальше дуться – совсем скукожишься, одни губы останутся. Машка твоя любимая придет – не узнает. Тоже мне, кот Чеширский.

Не, злиться вредно. Помнишь, как мы с Машей Симку доводили? И что, спрашивается, из этого вышло? Она нас поколотила, сама заревела, мама расстроилась, и папа нас в музей не повел. Смысла, Кактус, в злобе нет. Ну, напроказничал – дак извинись. Обиды копить неинтересно. Лучше в путешествие. Мы, когда на Соловки ездили, лосей видели. А ты лосей видел? То-то. Там еще белухи какие-то есть. И монахи. Монахов видели, а белух нет. Между прочим, один монах с нами смеялся и в футбол играл, вот. Если в этом году туда поедем, снова, наверное, сыграем, уж не знаю. Правда, папа говорит, куда-то в другое место придумал ехать. Ладно, посмотрим, чего они там с мамой напридумывали. Но в Усть-Печеньгу обязательно надо съездить! Может, и тебя возьмем. Там у нас друг есть – козел Яша. Веселый, смеется всяко, скачет, бодается, и мы с ним играем. Почему ты, Кактус, не козел…Я бы тебя со Светкой познакомил, она бы порадовалась.

Корова есть у дяди Володи! Огромная! Ты молоко уважаешь. А сейчас, между прочим, пост. Но, я думаю, тебе можно – не все же воду из-под крана пить. Лучше я тебе молока задам, потому что жалко. Вот как ты думаешь: если корова как следует попрыгает (ну, чтоб до потолка), у нее ведь не молоко пойдет, а, например, взбитые сливки? Чего время терять… Еще бы попрыгала – и творог с маслом на месте выдавала. Дядя Володя смеялся, когда мы с Машкой ему об этом сказали. А чего смеяться, надо просто попробовать. До взрослых не всегда доходит. Но на гармони дядя Володя хорошо играет, это да. А я на баяне. В этот раз вдвоем играть будем – вся Сухона услышит.

Так чего ты, Кактусина, дуешься-печалишься? Я от любви есть не могу (хруст яблока №2), а ты – от обиды. Ты лучше люби, а не обижайся, уж я-то знаю. Хватит капризничать: будь человеком. Иди – обнимемся.

Я сидел в кресле, слушал этот диалог, и то изо всех сил крепился, чтобы не расхохотаться (проект с коровой меня впечатлил), то грустил. Грустил об утраченной чистоте восприятия мира и ближнего. Ближним, оказывается, может быть даже кот, козел, корова, да любая тварь. Каким дивным оказывается мир, если смотришь на него по-детски чистыми – искренне любящими – глазами! Выдуманный ли этот мир? Да, здесь летают коровы, умеют разговаривать коты, таинственно прячутся соловецкие белухи, а лоси, оказывается, тоскуют без футбола, но чувства-то искренние. Любовь, добрый смех и настоящее сострадание, желание помочь есть в этих чувствах. Даже добровольный отказ от еды ради таинственной Светки (хруст яблока №3) и некоторые трудности с его исполнением – за искренностью чувств ты просто не замечаешь этих трудностей, не поедание же яблока тут важно, в самом деле. То, что мир, куда мне приоткрыл дверь младший, реален, я понял и по тому, что не прозвучало ни одного слова осуждения кого бы то ни было: решительно о всех – людях и животных – Савва говорил только с любовью и уважением. Подобное я слышал только от старых людей, которые всю жизнь провели со Христом: в доме ли престарелых, в ссылке, тюрьме, монастыре, на работе или на приходе – вы узнаете их по глазам, улыбке, тихому слову, не знающих, да и не желающих знать, что такое осуждение, кривая ухмылка, поджатые в обиде губы. И это не выжившие из ума старики – это люди, которые, я уверен, смогли не только сохранить чистый мир детства с его добрыми свежими фантазиями, но и преобразить его в светлый мир Неба с его радостной действительностью: фантазии уступают место реальности, но сама реальность становится только лучше. Без Христа тут никак, понятное дело.

Вот такого взросления я желаю своим детям. Да и самому себе тоже. Коту Кактусу я желаю… а, ладно – пусть дети сами с ним разбираются.